Мирра довольно долго молчала, пребывая в мире собственных размышлений, от чего белый тоже решил восстановить свои мысли по местам, ибо после той сцены перед людским караваном, они слегка перемешались, ровно, как и если бы в библиотеке все расставленные по алфавиту книги разом взяли и скинули в одну кучу. Присев на мёрзлый камень, Албусангуис снова уставился на когти драконицы, словно черпал из них фантазию и духовные силы, но тут Мирра вдруг заговорила.
- Никогда меня другом не называли... - как-то отрешённо и очень тихо прорычала чёрная, судя по наклону головы тоже взирающая на свои когти. "Какие они у тебя интересные, однако..." - мысленно усмехнулся Змей, но на морде не дрогнул ни один мускул.
- Конечно же не называли, потому что ты не разговаривала с людишками, а просто их убивала... - пожал крыльями дракон и непричастно скривил пасть, будто съел мумию, - Хотя меня они тоже так не называли, не смотря на то, что я всегда вначале с ними вёл дружеские беседы...
Неизвестно, подействовали ли на Мирру его глупые и не к месту шуточки, или же она сама вдруг решила отмахнуться от тяжких дум, но факт остаётся фактом - взгляд драконицы вдруг сменился с холодного и отрешённого на более позитивный, да и сама её поза стала непринуждённой. Свою речь Мирра начала с крайне несправедливого обвинения, на что Албусангуис даже криво улыбнулся - ну наконец-то чёрная стала такой, какой она и была, за что белый был даже готов пропустить мимо ушей ещё с десяток оскорблений. Но не больше, да...
- Для чего ж ты золото-то своё припёр, дуралей? Неужто и вправду похвастаться вздумалось? - Мирра так точно подметила причину, по которой Албусангуис и затеял всю перевозку, что тот даже забыл обратить внимание на нелестное слово, а лишь беззвучно приоткрыл пасть в удивлении.
- От тебя сложно что-либо скрыть, хозяйка этого логова... - придя в себя, хмыкнул белый, назвав драконицу именно так, как её раздражало, да ещё и отвесив неуклюжий поклон, - Да. Не буду тебе боле врать, ибо я действительно приволок сюда свои богатства, чтобы ты не считала меня бесхребетным и бескрылым ящером. Жаль только, что большинство растащили мародёры, пока меня не было... - быстро добавил Албусангуис и расплылся в улыбке, словно он этому только и был рад, - Так что не думай, что у меня было слишком мало добычи...

Мирра с досадою хлестнула хвостом по каменному полу пещеры при словах Змея; но осторожная улыбка по-прежнему играла на её губах. "Дурачьё, истинное дурачьё..." - подумалось ей; она мягко склонила голову набок, с былым намёком на живой интерес поглядывая на дракона из-под полуопущенных век.
- Да ни в жизнь... - без особенного старания убедить Албусангуса в своих словах хмыкнула чёрная, закатывая глаза и поводя плечом. - У меня и мысли не было...

Покуда драконы отпускали в адрес друг друга мелкие шпильки и колкости - оба прекрасно понимая, что они ничуть не задевают этим сородича - на Северные горы опустилась ночь, мёртвым дыханием своим окутывая усталых путников, кому уже не встретить утра, освещая одиноким птицам путь чрез хребты сиянием звёзд да ущербной луны, безмолвно сея страх и холод.
Но что это? В молчании снежной ночи крылатая уловила тихий скрип, шуршание ткани, хриплость чьего-то сбивающегося дыхания, частый перестук сердец... Мирра, уже было расположившаяся подле своего злата, чтобы отдохнуть, резко подняла голову, раздувая ноздри и с шумом втягивая воздух. Насыщенный хвойный аромат ночи, свежий и морозный - снегопада, пыльноватый и старый запах камня, и неуловимо знакомый, молочный...человек?
В этот миг, когда она, насторожена и напряжена - точно змея перед броском, - почуяла человечий запах, драконица наконец ощутила его, что томил её столько дней, что всё раздражал, всё будил в ней зверя...г о л о д.
Как же она голодна... В полумраке пещеры двумя болотными огоньками-полтергейстами вспыхнули дикие драконьи глаза - совершенно иные, совершенно чужие. Вертикальные зрачки сузились: точно кто-то выцарапал тончайшую черту на кусках янтаря. Взгляд не сознательного существа. Взгляд безумного, снедаемого жаждой хищника.
- Нет, - обнажая поблёскивающие в темноте клыки в диковатом подобии ухмылки, прорычала драконица в ответ жалкому человечьему лепету, соткавшейся из мрака тенью вырастая пред толпой людей; те шарахнулись прочь, точно от зверя. От тьмы. От самой смерти, что избрала прекраснейшую и самую страшную из своих ипостасей.
- Посмотри на небо, на луну и звёзды, пресмыкающееся, - мрачным, безумным для человечишек шёпотом выдохнула Мирра, склоняясь ближе к людскому предводителю, вдыхая резкий, металлический запах его страха, первородного ужаса пред могучим титаном, чудовищем, вышедшем из недр тьмы, и до дрожи во всём теле наслаждаясь осознанием слабости, обречённости в его широко раскрытых глазах. - Ты видишь их в последний раз.
Огромные полотна крыл разспахнулись за её спиной; в предвкушающем оскале обнажились клыки. Людскую толпу прошила чёрная молния. Ночь окрапилась кровью.

[edit]Я чукча не[/edit]

Отредактировано Мирра (27.03.2015 18:11)

Запах крови проникал в самые лёгкие, раскалённым свинцом оседая в груди, будоража и без того распалённое голодом сознание, пульсируя в висках одной-единственной мыслью: "Порвать. Изувечить. Вытрясти внутренности. Убить. Сожрать." Животное, лишённое сострадания, жалости, разумения происходящего, какой-либо осмысленности во взоре, стояло, тяжело дыша, в алом, танцующем всполохами отражённых звёзд озере, склонив голову к самой земле и бездумно, с одним только нездоровым наслаждением вдыхая страх и боль, пропитавшие самую ночь.
Уродливые, отвратительные рванины ран и укусов на телах. Нестественно вывернутые руки и ноги, запрокинутые головы, в последней, самой страшной, предсмертной агонии закатившиеся к небу глаза. Ошмётки плоти на стенах. Хищно изогнувший хребет монстр посредь страданий и боли. И кровь. Много, много, бесконечно много крови, пропитавшей темноту удушающим солоноватым ароматом смерти.
Умытая людской кровью, Мирра несколько мгновений недвижно стояла средь посеянного ею хаоса. Постепенно, сперва незаметно и едва ли ощутимо, она обретала свой прежний облик: расправились плечи, исчезли из вновь осмысленного взора животная жажда, дикость, первобытность, черты, пугающие багряными брызгами на иссиня-чёрной чешуе, стали чуть мягче. Довольная, сонливая сытость разливалась по её телу; страшная мгла, разверставшаяся внутри, точно бы вновь опустила голову, уснула, затаилась.
Странная, совершенно не к месту мысль внезапно увлекла драконицу; та, что-то невнятно ответив на замечание Змея, устремила затуманенный взор на холщёвые мешки, в беспорядке сваленные у входа в пещеру и также, как и всё вокруг, пропитанные алым. Чужое золото. Чужое золото в её пещере. И чужой дракон. В её, Мирры, северной обители, колыбели норда, гнезде холода. И принадлежит это только ей, ей одной.
"Что это я? - в смятении подумала чёрная, удивлённо моргая и поднимясь с места. - Это же Албусангуис... Он же... Он же мой друг..." Присутствие в её доме Белого Змея - этого несерьёзного, задающегося гордеца, разом теряющего весь свой запал под пронзительным взором её рассерженных очей - казалось таким само собой разумеющимся, таким...нормальным. И только сейчас крылатая задумалась об этом как-то...по-другому.
- Ты собираешься хранить своё золото...здесь? - с некоторым напряжением спросила Мирра, неуверенно переминаясь с лапы на лапу и избегая встречаться взглядом с драконом.

Вне: я в начале поста Халк просто какой-то.

«В нашей пещере… Нашей…» - повторяла про себя драконица вслед за словами Змея. Где-то на задворках сознания все же мерзкий голос неистово кричал:  В моей пещере, это мое обиталище! Слова эти эхом отзывались в каждой клеточке ее тела, пронизывая ее естество волной необъяснимых чувств. Мирра занервничала, по-прежнему избегая настойчивого взгляда Белого, и пытаясь найти решение, подсказку, в заляпанном кровью полу. «Но ведь он прав» - все же думала черная. Он жил в ее пещере несколько месяцев, но всегда был в ней гостем, а она всегда оставалась здесь хозяйкой. «И вот сейчас он привез  все свое золото, назвал мою пещеру «нашей», а значит… Значит он более не уйдет.» Мира растерянно оглядела свое логово и в беспокойстве от нахлынувших ее эмоций прошлась по пещере вдоль и обратно. После стольких лет одиночества, сможет ли она разделить со Змеем свое обиталище? Готова ли она к такому соседству? Ведь это не временно, так теперь будет всегда. И все же… Не его ли она ждала и искала эти недели? Не к нему ли она так привязалась, хотя и пыталась отрицать этот факт? Черная криво усмехнулась сама себе, признавая простые истины. «Мой друг…». Одно Мирра знала точно: она не хотела, чтобы Ящер покинул ее вновь. И едва ли успокоившись от этой мысли, драконица все же нашла в себе силы взглянуть в серьезные сапфировые очи:
- Нет, все правильно… Я… Я всего лишь думала, куда ты мог бы его сложить. – драконица встряхнула головой, отгоняя посторонние мысли, и вновь окинула взглядом свою пещеру, словно дилемма, развернувшаяся ранее, касалась только этого вопроса. Взгляд черной задержался на горе своего золота, так заманчиво поблёскивающего в скудном свете пещеры.
- А, впрочем, ты можешь располагаться как тебе удобно, ведь… ведь это и твоя пещера – последние слова прозвучали уже не так уверенно, и отдались гулкими ударами ее сердца, но Мирра гордо подняла голову и твердо посмотрела дракону в глаза.

Мирра, скрывая внутреннее волнение, смотрела на дракона, ожидая его реакции. Она все больше уверялась в том, что приняла правильное решение. Однако, после первых слов Змея, удивленно распахнула глаза и слегка приоткрыла пасть, видимо желая что-то сказать… Но вот что? Что он наглый, дерзкий, заносчивый гордец? Дракон с хитрым оскалом развернулся и принялся за дело, перекидывая мешки. Те переливаясь поначалу ласковым звоном монет, грузно и как будто бездыханно падали недалеко от ее золота.   Черная проследила взглядом за полетом одного из мешков, и почти панически посмотрела на свои сокровища. «Он… Он что, собирается…» додумать ей не удалось, Албусангуис в это время снова заговорил, и она обернулась на его голос, все еще немного растерянная.
- А ты действительно пока что перекуси... На тебе же чешуя просто висит, как... Ну вот...
От этих слов Мирра сощурила янтарные глаза и гордо выпрямилась. Она хоть и понимала, что не в лучшем виде сейчас, но указывать ей, самой ночи, прекрасной и одновременно опасной, на ее внешность… «На чем я остановилась? Ах да, дерзкий, нахальный, высокомерный…» думала она не отрывая взгляда от Белого. А со следующих слов, поняв, что это очередная колкость дракона в адрес ее самолюбия, фыркнула едва слышно и укорила себя за простодушие.
- Еда никуда не денется, а даже если так, то ты сможешь принести мне добычу и накормить меня, раз уж так заботишься обо мне – спокойно и неторопливо проговорила она, делая ударение лишь на последних словах. Черная слегка улыбнулась, и, скорее, даже не пропущенной колкости, а тому, что все возвращалось на круги своя, от этого почему-то разливалось в груди некое теплое чувство.
- А двуножек я тоже пожалею... может быть. После того как отобедаю ими – драконица повернулась и с присущей ей грацией направилась к своим богатствам, снова обратив внимание на золото Змея. Один из мешков видимо был завязан не так прочно, и, приземлившись, завалился набок, просыпая свое нутро на каменный пол. Чеканные монеты, золотые украшения, браслеты, диадема, кубок инкрустированный каменьями – «Довольно занятные у него богатства… Хоть их и меньше. Но это все его» - черная отняла заинтересованный взгляд и, грациозно потянувшись, легла на свои сокровища ближе к краю, будто отделяя свое золото.
- Сейчас мне, пожалуй, лучше поспать – Мирра зевнула широко раскрыв пасть и поерзала, устраиваясь поудобней, тем не менее продолжив наблюдать за драконом – Ты ведь справишься со своим добром?

Драконица моргнула. А затем моргнула еще раз. Вопрос был поставлен прямо и лоб, и как на это ответить, она просто не знала. Однако, дабы не затягивать с ответом, черная тихо и не так уверенно пробормотала:
- Получается что так…- «Он шутит или говорит серьезно? Он хотя бы понимает о чем говорит?». Мирра была озадачена и внимательно посмотрела на дракона, пытаясь понять по его выражению, о чем же тот действительно думает. В холодных синих глазах плясали хитрые искорки, и от этого взгляд Змея становился теплей. Тем временем Албусангуис принялся «разделывать» свои мешки, опустошая их на каменный пол, и послышался первый ликующий звон монет. Мирра при этом даже ухом не повела.
- Ты… Не боишься, что наша алчность может взять верх? – вдруг спросила она. Веками собирать свои сокровища и яро их охранять, и вот теперь признать за ними чью-то власть помимо своей. Драконица хорошо знала сущность себе подобных и свою в том числе. Знала также и то, что это ненасытное жадное чувство можно усмирить, но получится ли? «Но ведь я и не хочу его золота… почти. Хочу только тот чудесный кубок с камнями…» -  На душе от этих мыслей стало легче, Черная встряхнула головой, укоряя себя за поспешно заданный вопрос.
- Хотя… ты прав, мы ведь друзья, а значит не будем ссориться из-за нашего золота… - поспешила продолжить драконица и, чуть подумав, добавила – Я верю что получится. Мирра обратила внимание на новое золото, что так призывно переливалось звоном. «Ведь Албусангуис тоже не жалеет свои богатства для меня» - Мирра, вдруг кинув хитрый взгляд на друга, протянула лапу и коготком потянула на себя большой медальон из образовавшейся горы нового золота. Находка оказалась целым ожерельем из медальонов, скрепленных между собой, такие носили особо важные двуножки-мужчины. Черная принялась рассматривать украшение, замечая небольшие ажурные знаки и миниатюрные литые молоты. Работа была на редкость превосходной, в какой-то момент Мирра забылась, но опомнившись вновь посмотрела на реакцию Белого.

Со слов дракона стало действительно легче, ведь и правда: если живут они в одной пещере, то не зачем красть и некуда прятать. А оберегать свое золото вдвоем даже безопасней, мало ли что эти человечки там себе выдумают. Драконица взглянула на Белого Змея: тот, конечно, подметил пропажу, но оставался спокоен, будто так и должно быть. «Как ему легко это дается» - подумала Мирра, не заметив и тени недовольства, и вспомнив при этом, как могла сама иногда возревновать свои сокровища. Черная повесив ожерелья себе на коготки продолжила любование. Красота украшения не просто привлекала, она манила к себе, и это отвлекало от дурных мыслей. К тому же, приятный перезвон монет ласкал слух, придавая некой довольной сытости. Хотелось расслабиться и уснуть под эту чудесную колыбельную. Мирра с удовольствием вытянулась, располагаясь на золоте удобнее, и окунула хвост в приятную тяжесть драгоценного металла. Дракон тоже готовился ко сну, копошась на своем лежбище. Черная сладко зевнула, уже прикрыв глаза, однако, легонько получив по бедру, удивленно посмотрела на друга.
- Что, решила сразу ограбить своего постоянного гостя?  - Змей вновь подшучивал, и она, усмехнувшись в ответ, все же отложила украшение, что так ей понравилось, и не сильно ткнула Белого коготком в бок.
- Пытаюсь спасти хоть что-нибудь, пока ты не придавил своим весом. – она с улыбкой вернула шутку. Все же стоило признать, что Белый был массивнее и тяжелее ее, тем более сейчас. Драконица положила голову на лапы и снова обратила взор к Змею, рассматривая белую чешую, мощные лапы, и лишь потом встретившись с ним взглядом теплых словно мед глаз. Она моргнула раз, а затем вовсе прикрыла глаза, чему-то улыбнувшись. «Как он говорил… Заботиться обо мне?» - успела подумать Мирра окунувшись в приятные мысли, прежде чем забылась сладким спокойным сном.

Проснулась она, когда солнце было уже в зените, близился полдень. Видимо спала она так крепко, что даже утренние лучи солнца, что порой пробивались в пещеру, не смогли ее добудиться. Черная потянулась лежа на золоте и распахнула сонные глаза, а затем поднялась, выгибаясь дугой по-кошачьи, стряхнув с себя остатки сна. Послышался легкий звон монет, падающих с тела драконицы. Мирра не спеша направилась на выход при этом оглядывая пещеру. При свете дня она выглядела еще более жутко, в некоторых местах кровь заледенела и все еще алела яркими пятнами. Тела людей тоже остыли и замерзли, но запах крови все еще настойчиво бил в нос, пробуждая дикий голод. Драконица подошла к одному из тел и начала свою утреннюю трапезу.

Черная с аппетитом утоляла голод, отрывая куски плоти и разгрызая кости, хоть и старалась сильно не шуметь, помня о том, что дракон еще спит. Поэтому услышав чуть насмешливый голос позади, поначалу замерла на миг, затем, хрустнув очередной косточкой, догрызла кусок и чуть повернула голову, демонстрируя внимание.
- Мясо действительно холодное, но надо признать, помягче чем у животых – драконица довольно сощурилась – правда у тех, что пониже кости покрепче. Да и свежее мясо нужно еще найти…
- Погоди ка... Ведь людишки оставили свой караван где-то в низинах... У них там была целая ватага запряжённых мулов... Не думаю, что они ушли далеко или же ушли вовсе. Не хочешь ли развеяться, дорогуша?
Мирра задумалась вспоминая события прошлого дня, все ее внимание тогда в низине было приковано к дракону, людишек она и вовсе заметила лишь у себя в пещере. Но ведь не на себе же они несли золото.
Драконица отвлеклась почувствовав, как по телу ее проскользнул хвост Белого. Он и раньше касался ее, но скорее мельком или даже невзначай, по крайней мере так ей казалось, а это движение было отнюдь не случайностью. Однако, Мирра с удивлением для себя нашла это жест уместным, и даже… приятным. Она слегка смутилась от подобной мысли, однако ее замешательство осталось незамеченным, дракон уже прошествовал мимо. Но когда он повернул к ней голову, ожидая ее ответа, Черная выпрямилась и не спеша подошла к краю.
- Глупо упускать такой подарок, эти людишки оказались полезней, чем я думала. Да и полакомиться свеженьким я не против. – Она повела носом вдыхая свежий воздух, свободный от примеси крови, что царил в пещере - К тому же… Я так давно не летала в свое удовольствие. Мирра взглянула другу в глаза, что при свете дня вовсе казались лазурными. Албусангуис всегда был словоохотлив, часто шутил, увлекал в игру или рассказывал о своих похождениях, о том, как разговаривал с людишками. Черная всегда слушала с удовольствием и интересом, порой удивляясь ему и не понимая, ведь сама она всегда вела совсем другой образ жизни, скрытный, охотилась лишь по ночам, а двуногим несла лишь смерть, считая болтовню с ними бессмысленной. Она считала, что ей хорошо и спокойно в своем одиночестве. Теперь же, глядя в глаза цвета безоблачного неба, она понимала, что жизнь была бы постной и скучной без этого чудака рядом. Она невольно улыбнулась тому, как в шутку окрестила его про себя и, хитро глянув, щелкнула того хвостом по крупу мгновенно срываясь в полет.
Высота, свобода, скорость, слепящий снег и безумный свистящий ветер, жажда погони, вернее в ее случае побега, наполняли ее сердце необъяснимым восторгом и ликованием. Мирра с усилием взмахивала крыльями поднимаясь выше, противясь северным ветрам, чувствуя, как все ее мышцы приходят в действие. Она оглянулась на Белого, который почти настиг ее, и проказливо глянув, нырнула вниз, уходя в пике. Как же ей не хватало этой радости полета!
Драконы еще покружили в небе в своеобразной игре, пока Мирра не заметила внизу припорошенные снегом телеги, и запряженных в них озябших мулов. Пара телег виднелись немного дальше, остальные же видно оставались там, где их оставили двуногие. К некоторым телегам мулы были привязаны, очевидно – запасные. Драконица устремилась вниз, у самой земли раскрывая когти.

Отредактировано Мирра (26.04.2015 06:24)

Мирра буквально «приземлилась» на одного из волов, повалив того на бок вместе с телегой. Животное предчувствуя опасность, исходящую от чернокрылой хищницы, впятило глаза и протяжно замычало, дергаясь и виляя неповоротливыми конечностями. Драконица уже хотела расправиться с животиной, предвкушая теплое мясо и запах свежей крови, когда услышала голос Албусангуиса. Она нанесла животному размашистый удар, развернув лапу ребром, чтобы вол прекратил это бестолковое мычание, однако, это действие осталось безрезультатным.
- Не думаю, что у нас получилось бы… - Черная поморщилась, повторно занося лапу, но вовремя остановившись, так как животное наконец замолчало – Слишком шумные, и чересчур тупые, и едят они, наверное, больше, чем мы с тобой. – Она усмехнулась и ткнула коготком в мясистый, покрытый плотной шкурой, бок вола.
Видимо за такое поведение, Албусангуис легонько ткнул ее когтем по носу, ласково ее пожурив, как маленькую, и отошел отлавливать остальных животных. Мирра озадаченно почесав нос, тыльной стороной лапы, принялась заинтересованно наблюдать за другом. Тот верно решил перевезти весь скот в пещеру живым, да еще и используя людские телеги, и драконица оценила эту идею разумной и находчивой. Оставлять здесь кровавые следы ни к чему, хотя снег за один вечер скроет любое пребывание в этой низине. Куда лучше свести все концы в воду, будто и не было никакого каравана в этих краях.
- Ты тоже можешь немного помочь, если хочешь...
По примеру Белого, Мирра принялась заталкивать волов в ближайшую телегу, начав с того самого, что лежал прижатый ее лапой. Иногда поглядывая на «строение», которое у него получилось, и тесно «упакованных» животных, Черная разрывала когтями привязи и упряжь, стараясь сделать не хуже.
- Такой добычи нам должно хватить надолго – проговорила она довольным голосом. – и они достаточно выносливы, если продержались здесь со вчерашнего дня, возможно продержатся живыми еще несколько дней.
Мирра слетала за теми животными, что успели отойти достаточно далеко и завершив упаковку второй телеги, оглянулась по сторонам. Оставалось не так много волов, которыми в данный момент занимался Албусангуис, и Мирра подошла ближе, помогая тому с сей работой, временами бросая на друга заинтересованные взгляды.
Когда весь скот оказался погружен, она забралась поверх одной из телег, обхватывая тонкими когтистыми пальцами края.
- Можно будет разместить их в одном из ходов пещеры, что заканчиваются тупиком. – Драконица вопросительно посмотрела на Белого, ожидая его действий, чтобы вместе с ним доставить «припасы» в их логово.

Драконица, дождавшись, пока Белый взлетит ввысь прихватив телеги, несколько озадаченно взглянула на импровизированные коробки под собой и по примеру дракона постаралась обхватить сразу две, прижимая их крепко к телу.   Мирра сделала размашистый взмах черных крыльев, приподняв короба лишь с одной стороны. А это тяжелее, чем казалось – подумала она не сводя взгляда с Албусангуиса, который все отдалялся от нее. Она сделала еще несколько сильных быстрых взмахов, наконец поднимаясь над землей и медленно набирая высоту. Глядя на друга, казалось, что тот летит легко, пусть и медленней, чем обычно, в то время как она замаялась еще на середине пути. Крылья ее были немного покороче чем у Змея, но более маневренны, а потому полет вверх с тяжелым грузом давался с трудом. Нечего раскисать – подстегивала себя Мирра – Если он это может, значит и мне под силу. Порой ей удавалось отдохнуть поймав поток, на котором она раскидывала свои уставшие вороные крылья. Достигнув края пещеры, она с грохотом опустила телеги, и сама тяжело дыша приземлилась прямо на них, от чего вызвала новую волну перепуганного мычания.
- Могла бы и одну телегу взять, если тяжело...
Услышала она обеспокоенный голос и неловко усмехнулась переводя дыхание. Почему-то эта мысль ей даже в голову не пришла там в низине, она просто приняла за данность, что не слабее Белого. Хотя во время полета готова была в этом усомниться. Мирра подняла взгляд на дракона, замедляя выдохи.
- Это все твои хвастливые замашки  - она склонила голову и слезла с коробов становясь рядом -  Я, вот видишь, тоже ничего – Черная лукаво улыбнулась.
Вторая ходка далась легче, лететь с одной телегой было действительно проще.
- Куда ты их там хотела запихнуть? Желательно, не в то ответвление, где жутко холодно... Мы их там будем хранить, если они сдохнут без нашего участия...
Мирра кивнула:
- Здесь есть еще ходы, и они уходят вглубь горы, там достаточно узко для нас с тобой, но пройти можно – Черная поволокла за собой телеги в проход, который по мере передвижения делился на ответвления. Пройдя еще немного дальше она выбрала небольшой коридор, который заканчивался тупиком и с некоторым остервенением от несмолкаемого мычания перевернула одну из повозок выпуская скот в указанный проем. Животные понеслись по коридору, прижимаясь к стенам и друг к другу. Постепенно драконы перетаскали туда весь запас оставив всего одного вола себе на ужин, и прикрыли выход из прохода телегами.
Вернувшись в основную пещеру утолили еще утренний голод свежим мясом и останками людей. На улице буря уже успокаивалась, но вновь пуститься в полет уже не хотелось совершенно, какая-то насыщенная усталость навалилась на тело драконицы. По виду Белого тоже было заметно, что тому хотелось отдохнуть. Мирра подошла к сокровищам первая, и чуть поразмыслив, забралась на гору золота, что привез с собой Албусангуис, принявшись рассматривать особо интересные изделия.
- [b]Рассказ [/b]– вспомнила она и повернула голову, глянув на присевшего рядом дракона – Что это за путешествие? Как тебе удалось заполучить такие богатства?   
И дракон начал свое повествование. Мирра была готова весь вечер слушать его истории, иногда смеясь, когда дракон шутил или приукрашивал, а иногда расширяя от удивления янтарные глаза. Казалось, что Белый помнил все события, связанные со своими самыми интересными находками. И так за разговорами и весельем день близился к своему завершению.

Темным полумесяцем Мирра лежала на золоте рядом с драконом, обвив свой хвост с его белоснежным, и также задумчиво смотрела на их будущее потомство. Она расположила яйца в столь любимом ею золоте, полагая, что лучшего места для драконят и не сыскать, хотя к мысли, что богатства ныне общие с Белым, она на удивление привыкла быстро.  А после того как Белый Змей поселился в пещере и теперь, когда она ожидала появления детенышей, блеск золота и вовсе привлекал ее все меньше.
- Интересно, сколько они так лежать-то будут?
Голос Албусангуиса вывел ее из раздумий. Она склонила голову и вздохнула чуть слышно. Драконица задумывалась над этим вопросом, но ответ всегда был один: «Когда придет время». А вот когда оно придет, ей было неведомо, поэтому Мирра часто просто мечтала о том, как детеныши вылупятся, как она их увидит, какими они будут, о том, как они увидят ее. Эта неизвестность, этот трепет, захватывали ее разум и сердце, заставляя порой беспокойно ходить по пещере или придвигать к яйцам более теплые монеты, согретые телами драконов.
- Не знаю… - покачала она головой – Хотелось бы, чтобы они поскорее вылупились. Мне ведь это в новинку, как и тебе. – она подняла взгляд на дракона и взгляд ее, по началу раздраженный, немного потеплел. - Я помню всю свою жизнь, каждый похожий друг на друга год, но детство не припоминаю совсем, и спросить было не у кого… Да я и... Не думала, что когда-нибудь у меня будут детеныши…- слегка запнувшись проговорила Черная.
- Да и вообще, им же нужно будет потом дать грозные имена, чтобы жалкие людишки, при их упоминании, прудили в штаны! Может, Мортиферо и Акутуседенте?
Драконица забавно хмыкнула вместе с Белым, а при упоминании самих имен и вовсе рассмеялась:
- И как тебе в голову приходят такие имена? Да и много ли двуножек знают твое имя? Они ведь даже не успевают его спросить - она смеясь, озорно посмотрела другу в глаза – Имена должны быть такими, чтобы нам самим было удобно их называть, хотя Мортиферо мне нравится. – Мирра немного посерьезнела и призадумалась – Впрочем... Если ты хочешь дать грозные имена, то может быть Кронгра и Грамунакс? Мы ведь даже не знаем какого они полу… Ланэй и Морокай – хорошие парные имена.  – начала перечислять черная, но уловив взгляд белокрылого ящера, тоже оглядела пещеру. Еды действительно не было, а чувство голода уже начало просыпаться. Потому отложив разговор об именах, драконица лишь довольная зажмурилась от мягкой ласки, и проводила белого немного грустным взглядом. Все же по свободному небу и полету сквозь северные ветра она часто скучала. Потому слегка сдержанно улыбнулась и махнула лапой, когда Албусангуис повернулся уже на выходе. После, она подошла к краю пещеры пытаясь разглядеть через слепящий снег отдаляющегося дракона, и пару минут смотрела тому во след. «Чтож, это временная и необходимая мера» - подумала Мирра вздохнув и пройдя обратно к горе золота, опустилась рядом с небольшой кладкой, заботливо обвив ее хвостом. «Быть может сегодня еще удастся размять крылья» - Черная положила голову на лапы глядя в сторону выхода, и в ожидании возвращения друга постепенно окунулась в мир сновидений.

Вне: возвращение блудной Мирры х)

Под мрачными сводами горной пещеры лилась колыбельная звёзд, древняя, как могучие массивы её, облачённой в мантию цвета вороновых перьев, властителтницы снегов, гор, как вечные льды Севера, как самая темнота ночи - начало и конец сущего. Песнь её - невесомое дыхание весны; звоном неслышным, но некою частью естества ощутимым, затрагивающим самое сознание, дрожит она в воздухе.
Тихо, едва ли различимо, драконица напевала переливчатую, то набирающую силу, то затихающую мелодию; нежному, высокому звуку её голоса вторило журчание подземного ручья, блёкло плескавшегося серебром в полумраке пещеры.
Гулкий перекат булыжника по каменному полу своим резким, обрывистым звуком прервал её напевы; песнь замерла под неразличимыми в темноте сводами.
  - Албусангуис?.. - Мирра сонно вскинула голову, ища в проёме входа знакомую фигуру Змея; но лишь облачная река лениво несла свой белесый, туманный поток меж мглистых вершин, да переливались пыльным серебром луга в низине долины. "Опять играется?.. - мысль об очередном дурачестве друга заставила её улыбнуться. - Никак не угомонится..."
Но ответа и после нескольких мгновений отчего-то волнующего, трепетного для неё ожидания не последовало. Драконица нахмурилась, черты её стали серьёзней: Белый Змей не имел обыкновения задерживать своего появления. "Ветер ли, птицы ль шалят?" - неуверенно подумала она, поводя крыльями.
Очередной порыв ветра ворвался в пещеру, дерзок и порывист; Мирра не двигалась, только лишь шумно втягивала морозный утренний воздух, устремив наподвижный, остекленевший взор в низкий полог небес. Ветер принёс ей чужой ей, неестественный запах - к сладковатому аромату чего-то молочного, мягкого примешивался чуть пряный - хлеба или ржаной лепёшки, в воздухе чувствовались чьё-то взволнованное, напряжённое, натянутой тетивой тугого лука звенящее ожидание и вожделение наживы.
Вновь, после стольких месяцев, в её взоре проступили осколки металла; ржавчина затемнила очи её разгорающейся злобой, что, закипая в крови, стуча в висках набатом языческих бубнов, растравляя всё её существо, обезобразила и одновременно сделала прекрасными в этой животной ненависти её черты.
Люди. Люди в её землях.
Просыпается, поднимается в ней зверь, полосует её грудную клеть изнутри, рвётся наружу, захлёстывает разум мыслью о чужаках; но взор её ясен и чист, сознание светло.
Неосмысленным движением чёрная засыпала яйцо - своё будущее дитя, сосредоточение всех её мыслей, всей её жизни - монетами да самоцветами, скрывая его от чужих глаз. Она знала, что верно отыщет его, хотя и не сознавала сама, как; ей просто было известно, что она услышит этот тихий, неверный стук крохотного сердечка, бьющегося в унисон с её собственным.
Ожившею тенью скользит она в темноте, в её движениях - животные грация и завораживающая плавностью гибкость; жидкое злато отблесками монет плещется на её чешуе, танцуя всполохами жёлтого, играет гаснущее солнце на хищно изогнутом хребте. Два диких огня полыхают во мгле, предвещая светом своим, потусторонним и призрачным, скорую смерть нежданным гостям.
Её фигура - под натянутым атласом чешуи литые мышцы перекатываются напряжением - замерла у зева прохода, сокрытая в черноте пещеры.
Людская смерть поджидала своих жертв.